Цитата дня

Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю (Матф. 5:5).

Наше интервью

СОТВОРЕНИЕ ШКОЛЫ
Эта экспериментальная авторская школа, созданная в небольшом украинском городе, отмечена ЮНЕСКО в числе лучших; ее директор – академик – еще во времена СССР ввел в число школьных предметов изучение Библии. Но самое главное: его проект, как никогда, важен для нас именно сегодня.

Покушение на основы
На 65-м году от выстрела «Авроры», при всевластии КПСС и КГБ, он осмелился заявить, что у каждого человека есть призвание, которое дано ему Богом (!) от рождения. Так он написал в преамбуле своего проекта: человек – это не случайность, а творение Божие, и он рождается для того, чтобы выполнить определенную часть работы в устроении мира, согласно замыслу Творца. Поэтому задача общества (всех, кто принимает участие в воспитании ребенка, – родителей, учителей, государства) – как можно полнее раскрыть таланты маленького человека, помочь ему реализовать призвание, данное Богом.

Несомненно, он замахнулся на основы, на то, на что посягать не полагалось. Атеизм и сегодня является одним из краеугольных камней коммунистической идеологии, что бы ни говорили ее современные вожди. Но его не посадили и не определили в психушку. Что-то уже сломалось в отлаженном механизме подавления человека; дело, действительно, шло к концу.

Кризис
Пора представить этого человека: Николай Петрович Гузик, директор авторской экспериментальной школы в городе Южном Одесской области, член-корреспондент Академии педагогических наук Украины.

И вот начало нашего диалога.

– Как вы пришли к идее своей школы?
– Надо вспомнить, что перед закатом советской власти стало очевидным, что система воспитания и образования в СССР не отвечает требованиям жизни и нуждается в серьезной корректировке. Школу разъедали единообразие и формализм: одинаковые для всех программы и учебники, шаблонный учебный процесс...

Кризис, которым было охвачено общество, не мог не сказаться и на школе. Она стала первым институтом, где рушились коммунистические устои. Идеологические основы воспитания: комсомол, пионерия, октябрятство, – все формализовалось, обюрократилось. Детям они представлялись как некая игра, которая имеет место только в стенах школы. Между фундаментальными принципами, на которых воспитывалось новое поколение, и реальной жизнью существовал огромный разрыв.

Но самое главное – отсутствовала духовная основа. Человек духовно вырождался, разрушался как таковой, превращался в человекоподобное существо животного происхождения. Он не был способен нормально жить в обществе и творить это общество.

Многие, наверное, помнят такое явление, как процентомания в школе: главное – отрапортовать по проценту успеваемости. В старших классах практически некого было учить. Но неуспевающих тянули, закрывали глаза на их «достижения»... Внешне все выглядело пристойно, а внутри – развал. Таково было кризисное состояние школы, да и всего общества.

– То есть реформы назрели объективно?
– Несомненно. И их пытались провести. Реформа школы продолжалась не один год. На последнем этапе, когда в стране уже началась перестройка, ей решили придать новый импульс. Но поскольку ведущей идеи не было, обратились к широкой педагогической общественности, учителям. Ради этого и был организован всесоюзный конкурс на лучший проект школы. Он начался в 1986-м и длился до 1988 года. Я принял в нем участие и выиграл его.

Конечно, идеи, положенные в основу проекта, начали вызревать у меня гораздо раньше, но теперь выдался случай претворить их в жизнь. В моем проекте заложена идея индивидуализации обучения. Суть в том, чтобы не учить всех детей по одной схеме, но развивать в каждом ребенке те особенные таланты, которыми наделил Бог именно его. Ведь талант может остаться не выявленным, не востребованным...

– Зарытый талант?
– Именно! И вовсе не обязательно ждать, когда ребенку исполнится семь лет, чтобы отдать его в школу. Надо смотреть, как он развивается. Может быть, его можно взять в школу раньше, чтобы он начал получать интеллектуальную пищу и его талант не заглох, а, наоборот, – расцвел. Поэтому в проекте предусматривалась возможность принимать детей в школу с четырёх лет.

– Обучение индивидуализировано. Что это значит?
– Безусловно, есть предметы, общие для всех. Это базис. Но могут быть и такие, которых программа обычной школы не предусматривает, но они нужны, чтобы развивать врожденное дарование ребенка. Отсюда учебные планы не могут быть стабильными, раз и навсегда данными (сейчас к этому пришли и в России, и в Украине, но тогда это было новшество). Иными словами, обучение персонифицируется.

Методы обучения тоже неодинаковые, их подбирают, подстраивают под каждого ребенка, как и темпы продвижения по предмету. Зачем всех держать в одном классе? Вот приходит в первый класс ребенок, который бегло читает и умеет считать, а его сажают рядом с тем, кто только начинает учить буквы. Первый расхолаживается, у него формируется неправильное, легковесное отношение к учебе. Или, скажем, зачем ребенку, который является химиком по призванию, год изучать ее вместе со всеми, если он легко одолеет эту программу за три месяца? Надо перевести его по химии в следующий класс.

– Ну, а как с духовной составляющей?
– Это была самая шокирующая часть проекта – введение Библии в разряд базисных школьных предметов! Слово Божие становилось основой, формирующей духовную сферу ребенка. Ведь у нас часто к духовности относят то, что никакого отношения к ней не имеет.

– Культуру принимаем и выдаем за духовность?
– Конечно. Но то, что человек знает поэзию Анны Ахматовой, к примеру, или виртуозно играет на рояли классические произведения, ещё не делает его духовным. Поэтому в проекте значилось, что только Библия может дать человеку начатки духовности.

Дочь ушла на Пасху
Прервем нашу беседу и сделаем необходимое отступление. В те годы сын Николая Петровича Олег работал врачом на судах Черноморского пароходства, ходил в загранку. Однажды, когда он был в рейсе, его двухлетняя дочь заболела воспалением легких. В ночь с субботы на воскресенье у нее поднялась высокая температура, начались судороги, вызвали «скорую». Прошло семь часов, пока врачи смогли купировать судороги в одной из одесских клиник. За это время отдельные участки коры головного мозга у ребенка успели разрушиться…

Вернувшийся из рейса отец застал дочь неподвижно лежащей в кровати и смотрящей в одну точку. Девочка потеряла все навыки, которые у нее были: ни ходить, ни разговаривать и даже глотать пищу не могла. Пришлось морскому врачу списаться на берег и устроиться в поликлинике. Здоровье дочери не улучшалось, периодически возобновлялись судороги...

Как врач Олег Николаевич понимал, что нервные клетки восстановить невозможно, но как отец не хотел терять надежды. Где они только ни побывали с женой, куда только ни возили дочурку: в Москву, Киев… Это было время, когда у нас пышно расцвели всевозможные оккультные практики, страна прилипала к телеэкранам, внимая магическим установкам Кашпировского, «заряжая» воду вместе с Чумаком… И родители, надеясь на чудо, будучи не в состоянии смириться с трагической данностью, возили свою дочь по разным сеансам. На одном из них ясновидящая обратилась в зал, где сидело не меньше 500 человек, обратилась прямо к ним: «Ваш ребенок страдает, потому что вы – очень грешные люди. Вам необходимо очиститься – и тогда ваш ребенок получит исцеление». После сеанса, когда они подошли к вещунье за разъяснениями, она растолковала, что означает очищение. Надо пойти в православный храм и семь раз совершить определенный обряд.

Рассказ Олега Николаевича
Жена у меня традиционно православная, а я был далек от Бога. Хотя в институте, когда проходили физиологию человека и я стал понимать, как сложно устроен наш организм, у меня возникли определенные сомнения по поводу теории эволюции, но со временем все улеглось. Я сказал жене: «Давай что-то делать, ради ребенка, ты лучше знаешь, как и что». Нашли мы в Одессе мужской монастырь, а в нем, по рекомендации знакомых, старца, который, как нам сказали, молится за тех, кто к нему обращается. Пришли к нему, он спрашивает: «А вы крещены?». Жена – да, а я – нет. «О, – говорит, – веточки хотим освящать, а корни не святы... Прежде, чем что-то делать, надо креститься». «Хорошо, давайте будем креститься», – отвечаю я.

Почему-то в монастыре креститься было нельзя, решили у нас дома. Но прежде, оказалось, надо освятить квартиру. И все это стоило определенных средств. Совершили мы все, как положено. Наш гость поздравляет меня и говорит: «Ну, теперь ты такой чистый и святой…» Надо же! А я, вроде, ничего не ощущаю. Сели мы за стол, я робко предложил выпить – он не отказался. А на мое замечание, что верующие, говорят, не пьют, ответил: «Ну, сын мой, не то, что входит в уста, оскверняет человека, а то, что выходит из уст...» Выпили мы по одной, второй, третьей, развязался язычок у гостя, начал он рассказывать, как монахи живут. Не такие уж, оказалось, они и святые...

Ну, хорошо, когда же мы приступим к очищению? У нас же ребенок болен. Тут еще один момент возник: «А вы с женою венчаны? Нет? Так надо прежде повенчаться, а потом уж…» И на следующее воскресенье все повторяется. Только теперь на меня не воду выливают, а корону над головой держат. И после очередного застолья я подумал: «Нет, что-то тут не так...» Мало того, что чистым я себя совсем не чувствую. Но на один мой вопрос: как вы к баптистам относитесь? – он дал ответ, который заставил меня еще больше засомневаться: так они же дурачки, баптисты, и как начал всякое говорить. Нет, думаю. Все село к моей бабушке-баптистке за советом ходило; поискать мудрость такую надо. И мудрость эта не бабушкина была, а Божья, от Библии...

Отвез я старца в монастырь и решил разобраться. В конце концов, я ведь все это не для галочки делаю – у меня дочь тяжко больна. А тут что-то не стыкуется с моими понятиями о Боге, пусть эти понятия и никакие почти. И какая-то ревность у меня появилась: все же, как-никак у меня образование есть, и Библия в доме имеется, от бабушки сохранилась. Ну-ка, я ее почитаю, неужели не пойму ничего?

И начал читать. Сложно было, но когда перелистнул на Новый Завет, интересные вещи начал узнавать. Во-первых, узнал, что я, действительно, грешник. И не потому, что какие-то страшные дела творил, а потому, что жил так, будто Его, Бога, не существует. А Он для меня сколько сделал!

Мы с женой Священное Писание одновременно читать начали. А потом еще по местному ТВ христианские программы пошли. И я стер все свои записи на видеокассетах и стал записывать христианские программы. Стал читать то, что рекомендовали в передачах. Потом оказалось, что мы с женой покаялись, я – на кухне, чтобы она не видела, она – в комнате, чтобы я не знал… Мы тогда в однокомнатной квартире жили: у нас как раз родились двое сыновей. И все мы с больной дочкой – в однокомнатной квартире.

Начали мы искать евангельскую церковь. А отец говорит: «У меня в школе читает проповеди и проводит молитву Иван Иванович. Я узнаю, где они собираются». Так мы попали в баптистскую церковь. Несколько встреч с пастором Вылковым решили нашу судьбу. Мы пригласили его к себе домой; он помолился над дочерью и сказал: для Бога нет ничего невозможного. Он в силе ее исцелить, но может быть и другое – все в Его воле. И мы смирились, были готовы принять любой Божий ответ.

В то пасхальное утро 18 апреля 1993 года мы собирались в церковь, и вдруг у дочери начались судороги. Затем она очень быстро затихла. Умерла. К нашему удивлению, на сердце и у меня, и у жены был покой. Мы не метались, не рвались – поняли, что Бог ее забрал, ибо таковых есть Царствие Божие. Было ей тогда семь лет. Пять из них она пролежала в том же состоянии, в каком я застал ее после рейса. Только физически росла; и эти судороги… Их можно было снять лишь внутривенным уколом реланиума. Я сидел на врачебном приеме и по звонку жены все бросал и мчался к дочери...

Пасха – это освобождение для Израиля, освобождение для грешников – в Иисусе Христе; и мы восприняли смерть дочери как освобождение для нее и для нас. По сути, это была ее миссия на земле – привести нас к Богу.

Выборы пресвитера
Эта поразительная история столь ярко свидетельствует об удивительном Божьем водительстве в жизни верующего, что не рассказать о ней было нельзя. К тому же она непосредственно связана с нашим главным героем и основной темой повествования, в чем нам предстоит убедиться.

Итак, весной 1993 года Олег Николаевич Гузик покаялся, в июне принял крещение, а в октябре его церковь бурлила - были назначены выборы пресвитера. Дело в том, что неожиданно для всех Иван Иванович Вылков заявил, что видит себя, в первую очередь, миссионером и чувствует сильный Божий призыв – проповедовать Евангелие своему народу, т.е. в Болгарии, создавать там новые церкви. Сколько его ни убеждали, что он нужен церкви в Южном, он стоял на своем.

Что ж, брат Вылков исполнил то, ради чего приехал в Южный, когда в голой степи стояли всего два девятиэтажных дома и город-порт, что в 40 км от Одессы, только начинал строиться. Его приезд стал ответом на молитвы Розы Андреевны Стець и еще нескольких сестер, которым приходилось ездить на собрание аж в Одессу, и они просили Господа прислать им брата-проповедника. Вылков приехал как миссионер. Он работал на кирпичном заводе и неутомимо трудился на Божьей ниве. При нем здесь появилась и выросла церковь, для которой дважды перестраивали, чтобы увеличить площадь, молитвенный дом в близлежащем селе Сычавка, где обосновалась община, чтобы лишний раз не раздражать власти, относившиеся к баптистам весьма враждебно. Вылков приехал как миссионер и уезжал в том же качестве. Дальнейшие события показали, что это действительно был Божий план.

Собрание внесло в список кандидатов на пресвитера имена десяти братьев и объявило, что неделю будет молиться, а потом состоятся выборы. Последней в списке стояла фамилия Олега Гузика, который даже представить себе не мог, что очередь дойдет до него. Но получилось именно так. Единственный рукоположенный диакон – Александр Пузанов за несколько месяцев до этого события уехал трудиться в Сибирь (ныне он - старший пресвитер по Красноярскому краю в РС ЕХБ). Как бы в знак протеста сняли свои кандидатуры двое других братьев, которые не могли смириться с отъездом И.И.Вылкова. Нашлись веские причины для самоотвода и у других. Так дошли до последних трех фамилий братьев, у которых, если можно так выразиться, на губах молоко Божьего Слова не обсохло, и до твердой пищи они еще не доросли.

Олег Гузик сказал: «Как я могу ответить «да», если без году неделя, как принял крещение, но, с другой стороны, как могу ответить «нет» – я ведь Бога боюсь, а если это от Него? Потому вы – церковь, вот и решайте. И что из меня получится, – я не знаю...» Примерно то же самое сказали двое других кандидатов. Церковь приняла решение: всем трем назначили испытательный срок.

Каждый месяц в Южный из Болгарии приезжал Иван Вылков, наставлял братьев, молился с ними. Потом стал приезжать все реже. Но и сегодня, по прошествии десяти лет, он не забывает свою церковь. Он нашел свое место в проповеди Евангелия на болгарской земле, в результате чего появилось семь новых церквей. Сейчас Иван Иванович Вылков возглавляет миссионерский отдел Болгарского Союза евангельских христиан-баптистов, является президентом болгарского филиала миссии «Свет на востоке».

Олега Гузика рукоположили на пресвитерское служение. Господь обильно благословил общину: она выросла до 300 членов, заканчивает строить новый молитвенный дом, но теперь уже в городе, с классами для воскресной школы, спортзалом и другими помещениями. А в старом сычавском доме молитвы вместе со своими опекунами Виктором и Надеждой Андреевыми и их мамой Розой Андреевной Стець, молитвами которой все и началось, разместился сиротский приют – предмет постоянной заботы церкви.

Вскоре после рукоположения Олега Николаевича произошло еще одно нерядовое событие: он преподал крещение по вере своему отцу-академику.

Павел ГАРАДЖА

Окончание следует

[ В начало ] [ На главную ]