Цитата дня

Не судите, да не судимы будете... (Матф. 7:1).

Поэт

Сергей СапоненкоПоэт

Марина Цветаева как-то писала:

Как по канату и как на свет,
Слепо и без возврата.
Ибо, раз голос тебе, Поэт,
Дан. Остальное – взято!

У белорусского поэта Сергея Сапоненко было взято абсолютно все, даже голос. Причем, с самого рождения. Вследствие родовой травмы, он с младенчества поражен тяжелой формой детского церебрального паралича. Это– приговор к пожизненному заключению в четырех стенах.

Это – неподвижность, невозможность взять в руку не то что ручку – ложку. А самое страшное – неспособность произнести ни единого членораздельного звука! Какие в таком положении могут быть мирские радости?

А где-то
За тоннами плотных панелей
Забыт человек,
не подняться ему:
Прикован болезнью к колючей постели,
Не нужен, не виден в беде никому.

Вот такие горькие строки выходили из-под пера Сергея, но вряд ли кто-то посмеет упрекнуть парня в пессимизме. Если таковые и найдутся, то именно им адресованы следующие строки:

Вы из тарелки чай пивали?
Губами открывали том?
Ведь нет. Тогда для вас едва ли
Понятен будет этот стон.

Стоны Сергея всегда были понятны только его родителям: Любови Ивановне и Ивану Игнатьевичу, ставшими переводчиками сына в его контактах с внешним миром. Конечно, Сереже хотелось общаться с ровесниками, ходить в школу, но болезнь поставила перед ним непреодолимую стену. И способный мальчик стал учиться устно, уже в пятилетнем возрасте научившись читать.

Первый класс окончил на дому, следующие – в школе-интернате для детей с физическими недостатками. Он целенаправленно трудился над своим образованием. Составлял для обязательного чтения списки книг, которые родители приносили ему из библиотек. Так Сережа познакомился с Чеховым, Толстым, Соловьевым, Бердяевым, Цветаевой, перечитал всего Пастернака, который со временем стал для него поэтическим идеалом:

А за окном роняет осень
листы исписанных бумаг.
Их ветер в прошлое уносит…
Но остаётся Пастернак!

Когда парню исполнилось 20 лет, он начал задумываться над смыслом жизни. Всякое приходило в голову. Выжить помогла вера. Однажды, открыв «Библию», он прочитал об истории призвания Моисея, страдавшего дефектом речи. Господь не пожелал исцелить его, а лишь дал в помощь переводчика. Тогда-то Сергей понял, что это относится и к нему, человеку, не способному ни говорить, ни писать. Ну конечно же, ему тоже нужен переводчик, какое– то приспособление для изложения мыслей на бумаге! Ведь научился же он передвигаться с помощью сконструированного отцом специального трехколесного велосипеда. Научится и передавать окружающим переполняющие его душу чувства. Сначала Сергей пытался научиться писать, зажимая ручку зубами– не вышло. Родители купили ему печатную машинку. Попытался стучать по клавишам, но никак не мог попасть на нужную. Думаете, отказался от затеи? Нет! Он, как цветок из его будущего стихотворения:

Упёршись в твёрдое, как камень,
Большое, что-то на пути,
Росток, впиваясь словно пламень,
Через асфальт пошёл расти.

Приснилось Сергею однажды, что он работает на компьютере. Конечно, о такой покупке даже не мечтал.

Скромные пенсии родителей и самого Сергея не позволили бы приобрести его до конца жизни. Но в 1996 году компьютер ему подарил Louw Korf, христианин из Голландии, с которыми он состоял в переписке. Этот момент стал поворотным в жизни парня. Сутками Сергей сидел за монитором и набирал носом стихи, накопившиеся в его душе. Иван Игнатьевич с месяц с болью в сердце наблюдал, как сын судорожно пытается попасть по той или иной клавише и однажды придумал приспособление, облегчающее набор текста: надевающийся на голову своеобразный обруч с длинной металлической указкой с наконечником, исходящим ото лба. К клавиатуре прикрепил несколько зажимов, благодаря которым можно нажимать несколько клавиш одновременно. Сергей учился набирать буквы, рифмовать, соблюдать ритм и правила орфографии одновременно. Учился без учебников, на ощупь. Первые стихи были очень несовершенны, но он постоянно работал над ними, прислушивался к критике. Порой переделывал по нескольку десятков раз. И печатал, печатал, печатал… Медленно и терпеливо, буква за буквой. Конечно, это очень непросто, ведь из-за постоянных гиперкинезов (непроизвольных движений), он даже сидеть нормально не может, не то что попадать на нужную клавишу. Много пота и слез видела его клавиатура, много нечеловеческих усилий было затрачено на укрощение чуда техники:

Я головой по кнопкам стукну,
И потекут из глаз ручьи:
Нажав нечаянно на букву,
Я нервы разожму свои.

Но капля камень точит. Сегодня 38– летний Сергей не просто набирает тексты своих творений. Он переписывается со всем миром. Досконально изучив компьютер, начинает самостоятельно верстать свои поэтические сборники, редактировать и готовить к печати газету гомельского общества инвалидов «Семья», заниматься дизайном чужих интернетовских сайтов, открыв предварительно свой, благодаря которому его находят издатели разных стран. Сергей пишет стихи, статьи, новеллы о Боге, о смысле жизни, о любви, о своей родине. Пишет он и о далеких странах, в которых никогда не бывал:

Мельницы солёный крутит ветер.
Польдеры зелёным поросли.
Шёлковых тюльпанов многоцветье
До границы моря и земли.

Ткань каналов убрала столицу,
Что зовётся странно: Амстердам.
Мне опять страна, где не был, снится.
Не был? Этой ночью был я там.

Мне, неоднократно бывавшей в Амстердаме и видевшей собственными глазами то, что воспел в своем стихотворении Сергей, никогда бы не удалось ТАК воспроизвести свои впечатления. Воистину права великая Ахматова, написавшая:

Поэт не человек, он только дух-
Будь слеп он, как Гомер,
Иль, как Бетховен глух,-
Все видит, слышит, всем владеет.

Это в полной мере относится и к моему герою, не выходящему за пределы очерченного судьбой квадрата, но которого знают, читают и почитают далеко за пределами его родного Гомеля. Сергей публикуется в массе белорусских изданий: «Гомельская правда», «Гомельские ведомости», «Маяк», «Шарм», «Советская Белоруссия», «Народная газета», «Первоцвет», «Источник жизни», «Диалог». В российских: «Мирт», «Вестник истины», «Христианское слово», «Время надежд». В немецких и американских: «Христианская газета», «Слово жизни», «Диаспора», «Наша газета», «Наши дни» и др.

Его стихи звучат по телевидению и радио. В США и Молдове вышли компакт-диски с песнями на поэтические тексты Сергея. Гомельское областное телевидение и радио не так давно освещали его творческий вечер. На сегодняшний день у Сергея вышли поэтические сборники «Versus» и «Песни Сиона» (голландское издательство "DRTS"). Немецкое издательство "TITEL" выпустило двухтомик его поэтической лирики "Сердце на бумаге". Вскоре увидит свет еще один сборник – «Люблю», составленный из лирических стихов о счастье любить и быть любимым, сначала на русском, а затем и во французском переводе.

Ни поэтов, ни прозаиков в роду Сапоненко не было. Сергей – самородок, считающий своим единственным учителем Создателя, которого не упрекает за несовершенство собственной «сборки», а благодарит за посланный ему свыше Дар. Он уверен, что жизненные трудности нам даются для того, чтобы, преодолевая их, мы поднимались на более высокую духовную ступень:

Ах, если б не было зимы!..
То кем бы были в жизни мы?

А еще Сергей очень благодарен всем тем, кто помогал ему и поддерживал на тернистом пути поэтического творчества. Это и друг семьи Инна Абрамова-Рыжкова, посоветовавшая Сергею отправить его стихи в газеты и вместе со своим супругом Андреем собравшая деньги на издание его первого сборника «Versus».

И редактор издающейся в Германии «Христианской газеты» Андреас Патц, нашедший в Интернете его стихи и издавший их сборником «Сердце на бумаге». И удивительно чуткий человек и прекрасный критик Ирина Бузько, с которой Сергей познакомился в Интернете и которая помогает увидеть ему недочеты его творений. И замечательный корректор Ирина Торбецкая, доводящая стихи поэта до полной кондиции. И ныне покойный классик белорусской литературы Аркадий Вольский, одобрительно отозвавшийся о творчестве Сергея. Впрочем, отозваться о нем по-другому было бы абсурдом.

Поэзия Сергея Сапоненко пронзительно искренна, безыскусна и проста, как пение птиц. В ней нет замысловатого синтаксиса, экстравагантных рифм, претензий на изящную словесность. Сам поэт об этом говорит так: «Понимаю, что мои стихи лубочны, но мне нравится так писать. Живые цветы куда лучше искусственных. Для меня главное – свежесть и неподдельность чувств, а не изысканная рифма». И в самом деле, поэзия для Сергея – форма поиска гармонии, идеальное вложение его внутренней энергетики. Может быть, именно поэтому его переводят на иностранные языки, публикуют в разных странах, пишут на его стихи музыку.

Остается только восхищаться силой духа этого удивительного человека, его мужеством, целеустремленностью, жаждой жизни и большим талантом. Качествами, которые даруются далеко не каждому.

Полночь. Тишина. У светящегося монитора сидит Поэт с обручем на голове, напоминающем что-то среднее между терновым венцом и нимбом. Он общается с Музой…

Татьяна ОКОМЕНЮК