Международная христианская газета"И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придёт конец" (Матф. 24:14). |
Публикации Татьяны Головиной в МХГ
ПРИГОВОРЕННЫЙ К РАССТРЕЛУ
Яков Эзау: «Я уже 26 лет по тюрьмам скитаюсь. Даже русская мафия в Москве знает мою работу...»
«...В темнице был, и вы пришли ко Мне... Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Матф. 25:36-40).
Детство
Яков Эзау родился в июне 1927 г. в небольшом селе недалеко от Мелитополя (Украина). Отец, Гергард Эзау, был немцем-меннонитом, а мать, Александра Эзау-Шимова, – болгаркой.
Яков Гергардович неохотно вспоминает своё детство. Опустошительный голодомор 1933 года унёс в могилу миллионы человеческих жизней. До сих пор он помнит, как плакал от голода, как всей своей детской душой жаждал прихода весны, надеясь хоть что-нибудь получить в пищу. Под влиянием матери, он также рос набожным. К сожалению, Библии в семье не было, а потому духовной пищей служило не Слово Божие, а рассказы родителей, посещение вместе с ними богослужений. Первые духовные уроки, полученные в семье, сослужили ему впоследствии добрую службу.
Бог хранил семью Эзау и в страшные 1937-1939 годы, когда без суда и следствия в сталинских застенках и лагерях сгинули десятки тысяч узников. «Как и все, мы сразу же просыпались по ночам, заслышав, что по селу проезжает машина. И это не потому, что в те времена автомобили, да ещё в сельской местности, были большой редкостью, – вспоминает Яков Гергардович. – Мы знали, что означали ночные рейды этих машин, увозивших ни в чём не повинных односельчан. Любой мог стать жертвой этой бесчеловечной кампании по уничтожению людей. Первым в селе забрали нашего школьного учителя. Мы, дети, весь день плакали. Мы так его любили! Это было страшное время, мужчин забирали одного за другим. Потом мы узнали, что всех их расстреляли».
Мать будила Яшу и Катю и говорила всегда одно и то же: «Дети, НКВД снова здесь! Кто знает, чей отец сегодня на очереди? Молитесь, дети!» Возможно, именно эти искренние молитвы спасли семью Эзау, никто из них не был репрессирован.
Перед выбором
Вскоре грянула новая беда: началась Вторая мировая война. Яков встретил её 12-летним подростком. Линия фронта так стремительно отодвигалась на Восток, что депортировать их семью в Сибирь, по сталинскому указу, просто не успели. Именно на эти, военные годы приходится его становление как молодого христианина. Он посещал с родителями богослужения, библейские уроки, а однажды ему особенно повезло – в соседней пустующей деревушке Гроссвайде, по которой подросток бродил в поисках книг, он нашёл главную книгу своей жизни – Библию. С тех пор Слово Божие стало для него большим сокровищем.
После поражения гитлеровцев под Сталинградом в войне наступил перелом. «Как раньше советские власти не хотели, чтобы мы остались на оккупированной территории, так теперь немецкие оккупационные власти отдали приказ выехать с этих территорий всем украинским немцам. Как и тысячи других семей, мы вынуждены были отступать на Запад с немецкой армией», – говорит Я.Эзау. Об этом исходе, под звуки канонады и разрывы бомб, в суматохе и страхе потерять детей и саму жизнь, лишь с узелком за плечами, без родных и близких, можно написать целую книгу. И слава Богу, что Он хранил семью Эзау и в этот трудный период. Беженцы добрались до польского местечка Пакош (округ Могильно), где вынуждены были остановиться. Движимый внутренним побуждением, Яков сразу же разыскал евангельскую церковь, стал посещать богослужения, покаялся перед Богом и принял крещение.
В январе 1945 г. семья решила перебраться дальше, в Германию. Подростка отправили на лагерные сборы в Данию, тогда ещё оккупированную гитлеровцами. Впрочем, война уже стремительно приближалась к концу, и 17-летний подросток вскоре был выпущен из лагеря. Куда же идти? Как прокормить себя среди толп беженцев, разрухи и запустения? Где искать родителей? Эти вопросы мучили его, не давали покоя.
Вскоре от родителей пришла долгожданная весточка, и он, на удивление многим, в ноябре 1945 г. отправился в советскую зону оккупации, чтобы воссоединиться с ними. Вот как описывает он свой переход в советскую зону: «Поток людей, идущих мне навстречу, казалось, был нескончаем. У меня создалось впечатление, что советская зона рушится и все бегут оттуда. Странно, но я один шёл навстречу этому потоку... Едва мои ноги ступили на землю будущей ГДР, мне показалось, что я попал в совершенно другой мир. На улицах мало людей, вокзалы пустые и грязные. Никому не было до меня никакого дела. Меня охватило чувство ужасного одиночества, но пути назад уже не было». Однако радость от встречи с родными затмила все его страхи.
В советской комендатуре Якова Эзау чуть не расстреляли. «Из английской зоны никто сюда добровольно не приходит! – кричали на него офицеры. – Ты – английский шпион! Тебя надо расстрелять!» Этот страшный приговор тогда, к счастью, исполнен не был, но нелепое обвинение было повторено позже, в новосибирских застенках.
Высшая мера наказания
В вагонах для скота семья была отправлена на родину. Когда поезд тронулся, они всё ещё верили, что, как им было обещано, их везут на родину – в украинское село. Но, проехав Украину, поезд двинулся дальше – через Урал, в Сибирь. «Зима 1945/46 года была особенно холодной, – вспоминает он. – И хотя вагоны были переполнены, в них было не теплее, чем снаружи. Мы терпели адские муки холода и голода. На пороге каждого дня мы молились и надеялись, что это последний день нашего путешествия, но наши надежды не сбывались. Больше месяца нам пришлось провести в этом поезде смерти. Многие старые и больные люди не вынесли такого пути».
В посёлке Бугры под Новосибирском полуживых людей расселили по землянкам. Впрочем, вскоре выяснилось, что при 40-градусном морозе землянки – не худшее место обитания. Люди продолжали умирать десятками, сотнями, но власти не заботились ни о живых, ни о захоронении умерших. Яков чувствовал себя беспомощным перед лицом смерти, голода и непосильного труда. Удивительное дело, но его, тогда ещё совсем молодого христианина, стали приглашать к умирающим, а также на похороны, в семьи, которые страдали от нечеловеческих условий жизни. «Я ничего не мог им дать из еды, так как у меня у самого ничего не было. Но я мог предложить умирающим Хлеб вечной жизни! Я читал им из Библии, пытался молиться с ними и, как умел, утешал», – говорит он. Так постепенно в Новосибирске вокруг Якова и ещё нескольких братьев образовалась небольшая евангельская община. Богослужения проводили обычно на дому, всё в той же землянке (см. фото). По тем временам это было очень опасно, да ещё для «английского шпиона».
Это были страшные годы в жизни Я.Эзау: непосильный труд, постоянный голод, пристальное внимание соответствующих органов. Но именно в эти годы он учился проповедовать вечное Евангелие, прошёл суровую школу испытания веры. В его небольшой общине появилось много молодёжи, первыми покаялись братья Георг и Генрих Зель (см. фото), а потом и другие юноши и девушки. Община возрастала, существовал даже молодёжный хор.
В январе 1949 г. Якова арестовали. «Слишком ты разгулялся, без всякого страха проповедовать начал, – сказали ему в КГБ. – Ну, теперь, святой, держись...» Спать ему не давали, вели бесконечные, почти круглосуточные допросы – более 400 страниц протоколов! Вывод следствия: английский и немецкий шпион, антисоветская пропаганда и групповая религиозная агитация в среде молодёжи. Весной военный трибунал приговорил Якова к высшей мере наказания – расстрелу. Суд над ним и его «сообщниками» состоялся в Страстную пятницу, накануне Пасхи 1949 г. Это ободрило заключённого, он не мог молчать о своём Господе и Спасителе. Он знал, что со времён первоапостольской Церкви многих святых заключали в темницы и убивали (Деян. 26:10).
Прямо в зале суда Яков опустился на колени и тихонько помолился, просил у Господа удалить от него страх и даровать силы всё перенести. Судьи, увидев его коленопреклонённым, пришли в ярость. «Тут тебе не церковь! – закричал прокурор. – Молиться запрещено! Встать с колен!» Спокойно закончив молитву, Яков поднялся с колен. Что могли сделать с ним судьи? И над Яковом, и над неправедными судьями есть один, Высший Судия.
Произошло чудо. По непонятным причинам, расстрел был заменен 25-летним заключением в лагерях строгого режима, а после – пять лет высылки. Юноше тогда было 22 года, и он понимал, что вряд ли доживёт до конца срока. Тем не менее, огромная радость охватила его, он почувствовал, что Сам Господь поддерживает его евангельское служение. «Я верю в Иисуса, – сказал он охранникам. – Можно лишить меня всего и услать куда угодно, но никто не отнимет у меня моего Господа! Христос везде будет со мной. И для меня большая радость, что Иисус удостоил меня пострадать ради Его святого имени».
Многое можно рассказать о том, как прошли годы его заключения в иркутских и красноярских лагерях, на полуострове Таймыр, как он выжил в тайге и на лесоповале. И здесь Бог хранил его, явил многие Свои чудеса. «В начале заключения ещё не было так трудно, но чем дальше – тем труднее. Срок ведь, практически, пожизненный – 25 лет! Я был в ГОРЛаге (государственный особый режимный лагерь), никто не имел права меня посещать, лишь два письма в год мог я получить с воли. И не надеялся, что выйду на свободу, – вспоминает Яков Гергардович.
После смерти Сталина в марте 1953 г. осуждённые стали выходить на волю. Однако узников за веру власти освобождать не спешили. И только весной 1956 г. дело Я.Эзау было пересмотрено. Государственная комиссия признала его невиновным, и он вышел на свободу.
Служение и новые аресты
Яков вернулся в Новосибирск, с радостью упал в объятия родителей. Молодёжная группа, с которой он когда-то проводил богослужения, не распалась. Собирались тайно, но некоторые из его друзей стали даже проповедовать. Со всей своей кипучей, неукротимой энергией снова включился в эту работу и Яков Эзау.
В ноябре 1956 г. он сочетался браком с Катей Генрихс, своей бывшей одноклассницей (см. фото), верующей девушкой, письма которой поддерживали его во время заключения. Екатерина Абрамовна стала заботливой супругой, верной сотрудницей мужа на евангельском поле. Вместе они вырастили 10 детей, 15 внуков. «Я всегда трудился как благовестник, им остаюсь и сегодня, хотя уже пенсионер, – говорит Яков Гергардович. – По делам служения мне часто приходилось уезжать из дома, и жена была вынуждена обходиться без меня. Несмотря на это, она никогда не препятствовала мне в служении – даже тогда, когда это было сопряжено с опасностью для всей семьи».
Ещё трижды его арестовывали и судили. Это были уже хрущовские времена, когда поднялась новая волна «борьбы с религией». Но он смело проповедовал даже перед коммунистами, призывая их к покаянию. Зимой 1965 г. его в очередной раз освободили, но лишь потому, что братья на Западе заступились за проповедника. Советские власти не хотели огласки: «в СССР нет узников веры».
Обыски в доме Эзау не прекратились. С ним и его семьёй хотели покончить навсегда. Но в декабре 1973 г. Я.Эзау получил письмо из Гамбургского отделения Международного Красного Креста – приглашение выехать в ФРГ вместе с семьёй. «За все эти годы моя нервная система совершенно истощилась, я сильно устал. Сказались четыре тюремных заключения и постоянные преследования, – говорит Яков Гергардович. – В том, что я всё же сохранил веру, не было моей заслуги. Я просто испытал верность слов Спасителя: сила Моя совершается в немощи».
И снова по тюрьмам...
В сентябре 1974 г. семья Эзау переселилась в Германию. «Нас волновали противоречивые чувства. Мы радовались тому, что прибыли в страну, в которой нас больше не будут преследовать за веру, и в то же время мы спрашивали себя: как нас примут и как мы здесь будем жить?» – вспоминает Яков Гергардович. С ноября 1974 г. благовестник живёт в Падерборне (земля Северный Рейн – Вестфалия). Многое удивило его в Германии, и прежде всего – пустые церкви. «Благосостояние усыпило их...» – со слезами на глазах говорит он.
Важной частью евангельского служения Я.Эзау стало душепопечительство в тюрьмах Германии. Сначала его подопечными были немцы, турки, арабы, тамилы, африканцы. Но с 1993 г. в немецких тюрьмах появились первые русскоязычные заключённые: российские немцы, русские, армяне, чеченцы и др. С развалом СССР на Запад, в том числе в ФРГ, хлынули сотни тысяч переселенцев и беженцев. Большинство, конечно, стремится интегрироваться в новой среде, но многие не могут найти своего места, погружаются в пучину пьянства, наркомании.
Прошедший тюрьмы и лагеря, Яков Гергардович легко находит нужные слова в общении с заключёнными. Более четверти века тому назад проповедник Евангелия в немецких тюрьмах Герман Ваффеншмидт взял Якова с собой в тюрьму. Христиане пели песни, выступали со свидетельствами. И тут, под свист и улюлюканье толпы, к заключённым вышел Я.Эзау. «Ха! Святые пришли в тюрьму! Что же ты нам теперь скажешь, ты нашей жизни не знаешь!» – «Приветствую вас, ребята, я – старый зэк, – просто ответил им проповедник. – Не смейтесь, я тюрьму знаю, четыре раза сидел в СССР, осуждённый за веру». Хохот и крики враз стихли: «Четыре раза сидел – да это же по-нашему, пахан!» В полной тишине выслушали заключённые слова благовестника. Так началось его «хождение по тюрьмам».
Дома его застать трудно. Ежедневно он преодолевает сотни километров, посещая места заключения во многих городах. Я спрашиваю Я.Эзау: правда ли, что немецкие тюрьмы наводнены сейчас русскоязычными арестантами? «Да, это правда, – отвечает он. – К сожалению, большой процент составляют там наши земляки. Преступления совершаются, в основном, под воздействием наркотиков, алкоголя. Грабежи, убийства, воровство, торговля наркотиками... В основном, это молодые люди».
Немецкие власти не препятствуют проповеднику. Он свидетельствует заключённым о Христе Спасителе, беседует и молится вместе с ними, проводит библейские уроки и отвечает на многочисленные письма, дарит Библии и Новые Заветы, готовит и рассылает продовольственные передачи, проводит евангелизации в тюрьмах, раздаёт номера «Христианской газеты»... Для 78-летнего человека всё это не просто. Помогают ему два брата, примерно такого же возраста, – Яков Келлер и Георг Петерс. Бывают и разочарования: обман, особенно, когда братья принимают бывших заключённых к себе домой. Труден путь на свободу: из камеры-то выйти можно, а вот из рабства греха – непросто.
В последнее время Яков Гергардович с трудом передвигается на костылях: у него тяжёлая форма ревматизма, больное сердце, диабет, «букет» сопутствующих недугов. Он не представляет никакой организации, не получает никакого денежного вознаграждения за свой труд. «Яков, ты делаешь такую важную работу! – сказал ему однажды Владимир М., мафиози по кличке Питерский. – Я сообщу в Москву. Из общака будем тебя подогревать – на поддержку заключённых». – «Нет, Володя, – ответил ему Я.Эзау. – мои деньги – чистые». – «Да брось ты, все деньги грязные!» – не унимался Владимир. Однако Я.Эзау непреклонен, его деньги, действительно, чистые. Братья по вере помогают, некоторые поместные церкви собирают пожертвования для его работы, кто-то подарит Библии для тюрьмы, кто-то поможет продуктами для посылок. Яков Гергардович благодарен всем, доброхотно дающим, а также редакции «Христианской газеты», которая передаёт для евангелизации в тюрьмах часть тиража.
Особенно нужна помощь в депортационной тюрьме, куда заключают нелегальных иммигрантов. «Нелегалам приходится тяжелее всего, – считает Яков Гергардович. – У них часто даже одежды нет, никто не передаст им ничего, нет у них здесь ни одной родной души. Все деньги, которые при них находят, реквизируют». Национальных разграничений Я.Эзау не делает: для него все заключенные – его дети, многие его даже папой ласково называют. Более 200 заключённых навещает он постоянно, вышедшие на свободу также не порывают с ним связь. Многие из них покаялись, приняли Христа, влились в церкви, а четверо из его духовных детей даже стали проповедниками.
Конечно, условия содержания в немецких тюрьмах несравнимо лучше, чем в бывших советских: камеры одноместные или двух-трёхместные, тепло и светло, хорошая еда, можно работать и получить образование, вплоть до высшего, в свободное время можно читать или смотреть телевизор, который есть практически в каждой камере. Однако, как считает Яков Гергардович, условия заключения всё равно подавляют человека, а тюремное начальство имеет свои методы унизить, отказать в простейших нуждах. «Столько горечи, столько боли накапливается в сердцах заключённых! И должен быть слуга Божий, который сможет выслушать, разделить эту боль, помочь делом, направить мысли заключённого к Спасителю Иисусу Христу», – говорит Я.Эзау. Тюрьма есть тюрьма. И служить тюрьме – нелёгкий труд. Для такого служения нужно особое призвание. И путь к нему – долог. Но если уж христианин ступил на этот путь, то отказаться от служения заключённым, волею судьбы оказавшимся за колючей проволокой, будет невозможно: столько всего за эти годы пройдено, столько опытов с Богом пережито! «Я уже 26 лет по тюрьмам скитаюсь...», – говорит благовестник о своём необычном служении.
Дорогой Яков Гергардович, редакция «Христианской газеты» желает вам, а также братьям Якову Келлеру и Георгу Петерсу бодрости и здоровья, Божьего благословения в вашем нелёгком служении!
Татьяна ГОЛОВИНА
[ В начало ] [ Публикации других авторов ] [ На главную ]