Международная христианская газета"И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придёт конец" (Матф. 24:14). |
Публикации Павла Гараджы в МХГ
ПОД ЧЬЮ ДУДКУ ПЛЯШЕМ?Статья Павла Гараджи «Церковь Божья, будь готова!» («ХГ», 2005, №№ 7-8) вызвала немало положительных откликов. Свою точку зрения, во многом противоположную позиции П.Гараджи, высказал наш читатель Виталий Полозов («ХГ», 2006, № 1). Предоставляем слово для ответа Павлу Гарадже.
О чем шла речь
В статье «Церковь Божья, будь готова!» говорилось о двух признаках последнего времени, предвещающих скорый приход Иисуса Христа: развращенности человечества и заполонившем мир зле. «И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время…» (Быт. 6:5). Ныне мир возвратился к тому же состоянию и стремительно летит в погибель; при этом скрытые метастазы растления и фантомы зла получили вполне конкретное материальное воплощение в узаконении однополых браков, что есть мерзость и вопиющее беззаконие в глазах Бога, и терроризме. Не случайно в мире внешнее различие между мужчинами и женщинами становится все менее ощутимым, человеку помогают привыкнуть к «культуре Содома», чтобы затем он смог принять и его извращенную сущность. Какова же позиция церкви? Потакать миру, подстраиваться под мир, чтобы быть понятной для него и принятой им, или развивать свою культуру, в наличии которой нас нередко обвиняют?
Всплеск эмоций у брата Полозова вызвало замечание, оброненное в заключение статьи о внешнем виде группы прославления одной из киевских церквей. Этого намека оказалось достаточно, чтобы он разгорячился не в меру.
О чем речь не шла
Во-первых, ни неизбывно, как выразился автор статьи «Пред Господом играть и плясать буду!», никак иначе меня не опечаливал наряд трех молодых сестер из группы прославления. Это ни прямо, ни косвенно не вытекает из текста. Во-вторых, я не описывал «красочно» «нехорошие округлые формы женщин», да и в черно-белых тонах их тоже не рисовал. Вообще никак. Если за фразой: «Они запросто обнажаются на общедоступных пляжах» брат увидел «нехорошие формы», то виной тому его богатое воображение. В-третьих, автор отклика приписал мне мысль о том, что женские глаза являются соблазном. Не знаю, на каком основании он заключил это, потому что на всем газетном развороте, который заняла моя статья, слова «соблазн» нет вообще, оно и не подразумевалось. В миру о таком домысливании говорится: ради красного словца не пожалеет и отца.
Полозов пишет: «Совершенно надуманы и опасения Гараджи, что кто-то будет призывать петь в церквах эстрадные песни. Ах, чего только не выдумаешь, чтобы досадить неугодному!» Вынужден опять обратиться к своей статье, в которой утверждалось, что в наших церквах сложилась своя культура, которая всегда будет отличаться от мирской. И для того, чтобы подчеркнуть, насколько принципиально различие, и сказано далее: «Ведь никогда, хочется надеяться, в евангельских церквах не будут петь песни из репертуара, к примеру, Аллы Пугачевой или другой сценической звезды. Никогда не будут скандировать «Браво!» Где тут опасения, позвольте спросить, если это, напротив, – утверждение? То есть сказано абсолютно противоположное.
Страсть к передергиванию во имя победы в затеянном им споре доводит моего критика до совсем уж неприемлемых крайностей. Вот одна из них: «Но как же это соблазнительно: подсказать на ушко пресвитеру о недостойном одеянии своей христианской сестры. А уж он позаботится». Полозов представляет журналиста в образе этакого наушника, для которого нашептать пресвитеру (через газету, имеющую 20-тысячный тираж, заметьте) нечто плохое на ушко – так соблазнительно… Не абсурд ли? Но если уж допустить такое, то почему возмущенный автор считает, что служитель Божий обязательно примет поношение на ближнего и «позаботится»? Неужели наши братья так низко стоят, что обобщенный образ пресвитера не достоин лучшей оценки? Откуда это пренебрежение к служителям – «церковные мыслители», «местные зашоренные вожди»? По распущенному, вздорному стилю это похоже на заказные сочинения светских журналистов, когда они целенаправленно очерняют кого-то.
Очень жаль, что приходится вести полемику на подобном уровне.
Какую юбку носила Ревекка
«Испокон веков щеголяют мусульманки в шароварах, которые даже при очень изощренной фантазии нельзя назвать юбкой. Штанами можно, потому как и есть штаны. А задолго до мусульман то же самое носили еврейки», – это слова В.Полозова. В библейской книге Неемии есть стих, точно подходящий к данному случаю: «Но я послал к нему сказать: ничего такого не было, о чем ты говоришь; ты выдумал это своим умом» (6:8). Священное Писание не содержит даже намеков ни на юбки, ни на шаровары. Ни в одном из трех справочников, которые основывают свои выводы исключительно на Библии и фактах истории, нет даже упоминания об юбках или шароварах. Рекомендую всем, кто заинтересуется этой темой, раздел «Одежда» в библейском словаре Нюстрема, «Библейской энциклопедии Брокгауза» и др. Вам станет абсолютно ясно, как одевались древние еврейки. В этом нет никакой тайны.
Душа больше одежды – что из этого вытекает?
Нельзя пройти также мимо неправильного использования автором библейского текста. Когда Господь сказал: «Душа не больше ли пищи а тело – одежды?» (Матф. 6:25) – разве говорил Он о том, что Его ученики могут одеваться, как попало, что это не имеет никакого значения? Нет, речь шла совсем о другом: о том, что для верующего земные заботы о пище и одежде должны носить второстепенный характер, не быть главным содержанием жизни.
Правильно понимать Библию – это не требует специальной теологической подготовки, на отсутствие которой не без скрытой гордости сетует Полозов. Просто не следует приспосабливать Писание под свои идеи, вырывая цитаты из контекста.
Скороспелые реформы и выводы
Вряд ли мне удастся коснуться всех скороспелых выводов, которые сделаны в статье В. Полозова. Он взял на себя смелость устанавливать нормы русского языка, когда от себя пишет, что «реформа может быть прогрессивной, либо нет. Но ни в одном из этих случаев – скороспелой». Неужели только два определения подходят к слову «реформа»? Разве не может реформа быть глубокой или напротив – поверхностной, поспешной, непродуманной или радикальной? У великого и могучего языка множество нестандартных вариантов.
Как назвать, к примеру, реформу, проведенную в ряде грузинских церквей, где пресвитер ведет богослужение в короне и с посохом, а в ходе богослужения группа девушек в колготках представляет «христианские танцы» («ХГ», 2005, № 7), что привело к расколу и без того немногочисленного братства Грузии? Неужели такая реформа назрела? Вряд ли. Но ведь проведена. Именно такого рода реформы беспокоили меня, когда я писал о плывущей в неизвестную даль церкви. Безусловно, обновление необходимо, в том числе и форм богослужения. Но, прежде всего, нужно искать внутреннего, духовного обновления.
Кого спасает Бог?
Перечисленные выше неточности, поистине, не стоят внимания в свете того главного и важного, о чем действительно стоит говорить. Полозов пишет: «Он не смотрит, в чем мы упали перед Ним на колени. Наш Отец Небесный не спасает скопом, скажем, президиум какого-нибудь верховного совета. А ведь там – смотреть любо-дорого! – сплошь черные костюмы, строгие юбки... А не спасает...»
Позвольте! Скопом наш Небесный Отец не спасает не то, что верховный совет, – даже бригаду зэков в драных фуфайках и кирзовых сапогах, валящих лес в тайге. Но если покается отдельно взятый нардеп и в том же строгом костюме упадет на колени перед Богом, то неужели Бог не протянет ему Свою руку и не поднимет его? Поднимет! И спасет. Депутат ведь тоже человек, такой же грешник, который нуждается в покаянии, может быть, даже больше, чем уголовник.
Ясное дело, Бог не смотрит, кто и в какой одежде к Нему приходит, но – на сердце человека. И принимает всех искренне обратившихся к Нему. Но затем для верующего начинается новая жизнь, путь следования за Господом, путь освящения, и это налагает на него определенные обязанности. Однажды Иисус Христос в земле Гадаринской изгнал бесов из человека, который был головной болью для обитателей той местности: днем и ночью кричал, бесновался так, что бился о камни и разрывал цепи, которыми пытались его сковать, при этом жил в гробах и не признавал одежды. Когда же Господь освободил несчастного, то первое, что отметили люди, – человек тот сидит у ног Господа одетым и в здравом уме. Немаловажная деталь для нашей темы. В здравом уме человек всегда позаботится о том, чтобы быть прилично одетым. А тем более – верующий, находящийся у ног Господа.
В книге «Почему я изменил свое мнение о современной христианской музыке. Признание бывшего руководителя музыкального служения», одну из глав которой мы поместили («ХГ», 2005, № 11), Дэн Лукарини подробно говорит о модном ныне учении, девизом которого как раз и являются слова: «Приходи к Господу таким, какой ты есть, Он примет тебя в любом виде». Приведу лишь несколько выдержек из этой главы: «Проблема, однако, состоит в том, что обычно это означает не только прийти таким, как ты есть, но и остаться таким, как ты есть, – не изменять своих музыкальных пристрастий, манеры говорить и одеваться, поведения в обществе... Если мы тащим с собой в церковь свою любимую мирскую музыку, манеру общаться и одеваться, разве можем мы ожидать благословения?! Писание не дает нам повода так думать... Бог примет тебя таким, какой ты есть, – это отъявленная ложь. Эта ложь позволила безнравственности и разделению проникнуть в наши церкви». В лице брата Полозова мы имеем, скорее всего, сторонника этого модного поветрия.
Чем мы занимаемся
«А мы только этим и занимаемся: того-то, мол, Господь, прими, а вот эту, раз в брюках, то нет, не надо… Таким образом мы изо всех сил пытаемся подменить собою Христа, скатываемся в гордое болото фарисейства (гордое болото – как вам это нравится? – авт.), где уже давно и прочно обосновались некоторые церкви нашего братства».
Хочу спросить у Виталия Полозова: не приходилось ли ему бывать в туберкулезном диспансере, в корпусе для умирающих? Пусть поверит мне на слово, это жуткая картина. Мне хватило одного раза, чтобы забыть туда дорогу. А вот мои сестры во Христе, в неизменных косынках и длинных юбках, бывают там постоянно. «Только тем и занимаются», что делают для больных, которым необходимо усиленное питание (а их практически не кормят вообще) бутерброды, приносят им одежду и проповедуют Евангелие спасения. И уже не один грешник на пороге смерти покаялся и принял Господа, после чего и предстал перед Ним. Неужели Полозов думает, что сестры рассказывают умирающим, как пользоваться ножом и вилкой или завязывать галстук?
Больные по ошибке называют сестер монашками. И, может быть, они не так уж и далеки от истины, подсознательно понимая, что подобные жертвенность и самоотречение необъяснимы и не нормальны с мирской точки зрения, чувствуя, что на этих преданных Богу христианках лежит отсвет матери Терезы. И еще подумалось: в эту угнетающую обстановку обшарпанных стен, предсмертных стонов и кровохарканий просто не впишутся по стилю накрашенные дамочки с кокетливо обнаженным животиком и в брюках-«зажигалках» (как назвала их в своей статье Евгения Кобзарь), апологию которым столь вдохновенно воспел мой критик. Не знаю, как где, но у нас в подобные служения – бомжам, детям-инвалидам, детям-сиротам, заключенным – они на практике почему-то и не вписываются.
Отлучение, равное гонению?
«Не носи брюк – вот ты и христианка! Недавно наша церковь проголосовала за отлучение очередной, не такой уж молодой сестры, по этой самой причине. Своим вставанием ее близкие подруги – сестры во Христе! – поддержали подготовленное решение «братского совета». Ну, чем не политбюро? Хочется только утешить ее, что Христос всегда на стороне униженных и оскорбленных; а христиане не те, которые гонят, а коих гонят». Оставим на совести автора взятие в кавычки слов «братский совет» и сравнение с политбюро, хотя само по себе это бесчинно. Попробуем разобраться в сути происшедшего. Во-первых, отлучение по своему библейскому содержанию не есть гонение, а в определенных случаях – обязанность церкви и ее служителей (1 Кор. 5:13). Может ли поводом к отлучению стать ношение брюк? Вряд ли, если за этим не стоит нечто большее.
К сожалению, чаще всего бывает именно так: за внешним явлением стоит внутренний разлад. Вот случай из жизни. Наш пресвитер побывал в Германии, где познакомился со служением нескольких баптистских церквей. В одной из них ему рассказали, как долгое время не обращали внимания на внешность верующих: одежду, украшения, макияж… В конце концов, сами верующие увидели, что вседозволенность привела к распущенности, и духовный уровень церкви стал недопустимо низким. Было подготовлено и проведено общее собрание; многие вносили предложения, как выйти из кризиса. В результате приняли решение – закопать украшения и все лишнее, не славящее Господа, под дубом (Быт 35:2-4).
А теперь представим, что после этого одна из сестер появляется на богослужении, демонстративно накрашенная, в тех самых брюках и золотых побрякушках, что и раньше. Какова будет реакция церкви и ее служителей? Нетрудно угадать. Наверное, прежде всего ей укажет на вызывающее поведение кто-то из верующих, с ней проведет беседу диакон и, если ничего не изменится, – пресвитер. Может быть, ее возьмут на замечание. И если все останется по-прежнему, ее пригласят на братский совет для серьезной беседы, где, наверняка, поставят вопрос, как говорится, ребром: что для вас дороже – мир и порядок в церкви, сама церковь или ваш «идол»? Думаю, в общине Полозова происходило нечто подобное, потому что отлучение – это почти всегда итог длительного процесса и, как правило, констатация уже свершившегося факта – внутреннего разъединения верующего с церковью, а, может быть, и с Христом.
Кстати, о политбюро
Духовно родился и вырос я именно в такой церкви, где так бесконечно долго возятся с подобными нарушителями, что это даже ставят в вину братскому совету. Недавно одна из сестер, которая продолжительное время курила, была взята на замечание. С ней не раз беседовали, предлагали поддержку – вместе молиться и поститься, просить Бога об освобождении. Когда были исчерпаны все возможные способы воздействия, сказали прямо: мы обязаны поставить вас перед выбором – церковь или сигарета? Ответ был, увы, удручающим. И все-таки ее не отлучили, дали еще один шанс.
Есть закономерность: если человек раскаялся, принял Иисуса Христа, а затем вступил с Ним в завет, стал членом поместной общины, но не растет духовно, не нашел себя в служении, то, как правило, постепенно от согласия с нормами жизни в христианской общине он переходит к их критике, неприятию и, возможно, – демонстративному отвержению. Увы, не так уж редко он опять прилепляется к миру.
Удивительно, но он забывает, что раньше ничто в церкви не вызывало у него протеста, не понимает, что начинает рвать с ней духовные связи и находит для себя оправдание, объясняя это именно так – чрезмерными требованиями «законнической» церкви, которые не соответствуют Писанию. И тогда для него злосчастные брюки, сигарета или рюмка вина становятся дороже жизни по духу в общении с братьями и сестрами. Он уже не осознает, что итог для него может оказаться печальным; он просто не в состоянии оценивать реалии духовной жизни, ибо все более подчиняется – плотской.
Кстати, о политбюро. В своем оскорбительном замечании Полозов прав с точностью до наоборот: именно компартия в свое время позаимствовала методы воспитательной работы и многое другое у церкви, а не церковь похожа на политбюро.
Дом молитвы или концертный зал?
Может умилить способность брата Полозова видеть в дивных метафорах Писания буквальный смысл и придавать образам рукоплещущих дерев (Ис. 55:12) и рек (Псал. 97: 8) сугубо прикладной смысл. Делать поистине удивительный вывод вроде того, что если реки и горы рукоплескали нашему Господу, то мы на своих собраниях тем более обязаны.
На вывесках наших новостроек все чаще слова «дом молитвы» заменяются другими, более благозвучными для мира: «церковь», с прибавлением имени собственного. То, что мы здание, дом Божий, который Бог заповедал нам называть домом молитвы (Матф. 21:13), именуем церковью, это ничего, зато избежим этих отпугивающих слов – «дом молитвы евангельских христиан-баптистов». Не избежать бы самой молитвы со временем. Она тоже, как и название «Дом молитвы», плохо уживается с рукоплещущим залом. Ведь что ни говори и как ни изловчайся, аплодисменты – это отдание почести певцу, композитору, поэту и другим людям, но никак не Богу.
Надо прямо спросить у себя: не превращаем ли мы постепенно наши дома молитвы в подобие концертных залов, где все более утверждается «проповедь без слов» (инструментальная игра, пантомима), где наблюдается тяготение к сценкам? А в иных отдается неумеренная дань профессионализму исполнителей, когда им во время богослужений устраиваются в буквальном смысле слова овации? Дай, Господи, чтобы я оказался не прав.
Что касается радости верующего, которую у нас никто не отнимет (Иоан. 16:22), то неужели она невозможна без аплодисментов и танцев? Как раз наоборот: радость верующего другая, прежде всего – внутренняя, наполняющая дух. Представить апостолов танцующими невозможно, но они всегда радовались – в темнице, избитые… «И сие пишем вам, чтобы радость ваша была совершенна» (1 Иоан. 1:4).
Мой оппонент так красиво обошел меня со всех сторон, окружив «авторитетами такого масштаба», как Ю.К.Сипко и Г.И.Комендант, что если бы я следовал его странной логике, то непременно узрел бы в этом попытку накляузничать на меня, чтобы они «позаботились». Но нет, меня не ставит в тупик аргумент Полозова о том, что президент украинского братства Г.И.Комендант аплодировал певцу на юбилее Библейской миссии. Юбилей миссии – это не богослужение в строгом смысле слова. Приходилось бывать на подобных мероприятиях и мне, и аплодировать. Всему свое место и время.
Но вы – не от мира
Автор критического отклика вскользь затронул столько тем, что глубоко и подробно осветить их в одном материале просто невозможно. Но уже за то можно быть благодарным ему, что он вывел на свет то, что бытует в церквах евангельско-баптистского братства в форме молчаливого, а подчас иронически-насмешливого несогласия с церковью и ее служителями. Искренне и открыто заявил об этом.
Несомненно, ныне в наших церквах есть два встречных движения. Первое – из мира в церковь. Это в основном люди, которые сыты мирскими прелестями, как говорится, по горло. Обратившись к Христу, они разорвали с миром практически всякую связь, стали почти враждебны всему, что наполняет его. Второе – из церкви в мир. Это в большинстве верующие, которые не познали на собственном опыте гнилой сути мира. Он влечет их; они-то в основном и ратуют за сближение с миром, его культурой, искусством, не видя в этом опасности. Но вы – не от мира (Иоан. 15:19).
Павел ГАРАДЖА
[ В начало ] [ Публикации других авторов ] [ На главную ]