А мы проповедуем Христа Распятого (1 Кор. 1:18).
Вы не ловили себя на мысли, что вначале эти слова отталкивали вас, пока не стали притягивать? Вызывали недоумение: почему распятого?! Разве Иисус Христос не воскрес? Не вознесся на Небеса? Но Писание вновь и вновь возвращает нас к израненному, истекающему кровью Спасителю! К средоточию боли и страданий! К стону, вырвавшемуся из запекшихся губ: «Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27:46).
Разве не нам сказано: «Всегда радуйтесь»? (1 Фес. 5:16). В конце концов, Евангелие – это радостная весть о том, что Христос воскрес, и все верующие в Него, рожденные от Духа Святого для вечной жизни, сохранившие верность до конца, воскреснут и будут пребывать с Ним в обителях Его!
Правда, и нам же: «Все носим в теле мертвость Господа Иисуса» (2 Кор. 4:10). В своем теле?! Но это так больно! Легче на теле в виде почти игрушечного распятия.
«Смерть Господню возвещаете, доколе Он придет» (1 Кор. 11:26). Смерть Иисуса Христа – это бездонный колодец. Развращенному неверию страшно заглядывать в него, ибо оно подспудно чувствует, что этот колодец не вычерпать человеческой мудростью, что перед этой бездной все кажется мелочным, пустым и несостоятельным.
«Христос воскрес!» – это уже ритуал, это радостно, почти весело. А с Христом Распятым не пошутишь; вянет остроумие, не поворачивается язык острить – страшно!..
Мы не случайно превратили распятие в украшение, в подвесок – это, чтобы успокоить себя, избавить от боли, стекающей с креста, остановить кровь золотом и драгоценностями... Но она по-прежнему течет в наш безумный мир. И очищает от всякого греха. Если ходим во свете, подобно, как Он во свете (1 Иоан. 1:7).
Вот Он – Распятый Иисус Христос, для евреев соблазн, для язычников – безумие. Замученный палачами, униженный до земли, вознесенный на позорный столб. Смотрите: вот цена нашего спасения! И да расплавятся под Его всепроникающим страдающим взором все наши интеллектуальные высоты, достижения, все наши зимы... Как Он страшно умирает за нас и вместо нас!..
Есть ли богатства на Земле, равные уплаченной за спасение человека цене, – смерти воплощенного Бога?! Мы не можем даже приблизиться к ней ни со своими миллиардами, ни с ракетами и бомбами, ни со своей порядочностью. Все ложь и пустота!
...В сталинском ГУЛАГе умерла от издевательств девочка, рожденная за колючкой. Суровый зэк мастерил для нее гроб и спрашивал: «Ну, где Ты был, Бог, когда она умирала? В чем она виновата? Я делал гроб, а что делал Ты?..»
Как безнадежно далеко ушел человек от Бога, опустившись в преисподнюю зла! Но и оттуда грозит Богу и обвиняет его. Это потеря всякой связи со своим Творцом, смертельная опустошенность. И вспомнилось древнее: «Истреблен будет народ Мой за недостаток ведения» (Ос. 4:6). Иначе – за нежелание искать и понимать Своего Творца.
«Ну, где Ты был, Бог? Где Ты был, когда убивали детей в Беслане, когда они умирали от голода в блокадном Ленинграде, в африканской деревне?.. Когда сгорали в атомном пламени Хиросимы и Нагасаки?..» У людей к Богу много вопросов, претензий, много ненависти. Их бы воля – засудили бы.
Впрочем, и засудили. Изувечив, прибили к кресту и оставили умирать страшной смертью. Вот там Он и был, когда мы творили страшные преступления против детей и взрослых, раздавив в себе Божье начало – совесть, любовь, милосердие, убив Бога в себе!
«Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками». Веско и неопровержимо Бог доказывает (Писание не случайно ставит этот глагол в настоящее время) Свою любовь к нам жертвенной, мучительной смертью (Рим. 5:8). Это произошло две тысячи лет назад, но Божественное провидение предусмотрело жертву Иисуса Христа от создания мира (Откр. 13:8); уже тогда она дала человеку единственно возможный шанс примириться с Богом. И сегодня она имеет ту же силу всепрощения и спасает нас от вечной погибели. Христос Распятый – это вне времени!
Что делал Бог, когда умирала маленькая девочка, замученная пьяными грешниками, это мы выяснили. Он мученически умирал, чтобы мы пошли Его путем – милосердия и любви, а не убивали и терзали друг друга. Он невыразимо страдал, чтобы, приняв Его любовь, мы страдать перестали. Но мы отвергли Его. И теперь нам гораздо важнее понять не то, что делал Бог, а что делали мы, когда Он умирал на кресте, изувеченный палачами? Или по-другому: что делаем мы, когда Он умирает за нас на кресте?
Врем Ему и себе, говоря: «Сойди со креста, и мы уверуем»? Или: «Если бы кто-нибудь оттуда пришел и рассказал, я бы уверовал». Меняем жен на любовниц? Упиваемся до безумия? Берем взятки? Или просто «добропорядочно» не верим в страдания Бога за нас, чтобы дойти потом до дикости ГУЛАГов и современной развращенности, когда детей можно убивать вполне «цивилизованно» — еще до рождения, или калечить и губить их души развратом, ставшим нормой нашей исковерканной грехом жизни? (Доколе, Господи?!).
Но и тогда Он не сходит с креста, но смотрит с него на нас, просвечивая самые темные уголки грешного сердца и призывая в Свой дивный свет.
Павел ГАРАДЖА